О связях древнего буддизма с торговлей и коммерцией мы знаем достаточно, о его взаимодействии с промышленным производством — очень мало. Быть может, Мес-Айнак заполнит важные пробелы, очертив контуры более сложной, чем считалось прежде, буддийской экономической системы. Пока же во всем мире куда лучше знают Бамиан — древнее место буддийских паломничеств и торговый узел на Великом шелковом пути в двух сотнях километров к северо-западу от Мес-Айнака, где некогда возвышались две гигантские статуи Будды, вырубленные в скале в VI веке новой эры и разрушенные талибами в 2001 году. Судя по всему, Бамиан и Мес-Айнак были как в наши дни Нью-Йорк и Питтсбург или Москва и Магнитогорск. В отличие от Бамиана Мес-Айнак был обязан своим процветанием главным образом добыче медной руды и выплавке меди. Священные комплексы монастырей возвели прямо на меднорудном месторождении.
«Я не знаю ни одного другого места, где бы монастыри так гармонично соседствовали с производством или промышленными центрами, — говорит Земарьялай Тарзи, афганский археолог, впервые побывавший в Мес-Айнаке с французской научной экспедицией в 1973 году. — История не знает других столь тесных взаимосвязей между буддийскими монастырями и промышленной или коммерческой эксплуатацией природных ресурсов». Чтобы в деталях восстановить жизнь Мес-Айнака, потребуется не один десяток лет — и новое поколение археологов.
Окончив Кабульский университет, 24-летний Султан Масуд Муради, сын местного строителя, выиграл конкурс на право участвовать в раскопках в Мес-Айнаке. Он гордится пестрым этническим составом своей сплоченной команды (совсем не пустяк для страны, где в 1990-е годы разразилась чудовищная гражданская война между группами националистов-моджахедов). «Нашей культуре пять тысяч лет, и новому поколению афганцев очень важно знать об этом, — говорит Султан в перерыве между раскопками, не выпуская из рук совок. — А то про нас только и знают, что мы террористы и выращиваем мак».
Сегодня ландшафт Мес-Айнака полностью лишен лесного покрова, и не исключено, что древняя технология выплавки меди сыграла роль в исчезновении лесов — которое, в свою очередь, могло положить конец металлургическому производству. Для получения древесного угля нужно было сжигать огромные массивы древесины, а для того, чтобы выплавить из руды всего лишь полкилограмма меди, могло потребоваться до 10 килограммов угля. Немало древесины уходило на то, чтобы разжечь костер почти до 1100 градусов по Цельсию и несколько дней питать небольшой очаг.
Помимо всего прочего, для переработки сырья в таких объемах был необходим надежный источник воды. Вода нужна была, чтобы промывать руду и охлаждать раскаленные слитки.
Вода могла поступать из горных источников, мелких речек и древних подземных оросительных каналов — карезов, которые до сих пор используются в некоторых уголках Афганистана. Такой девятиметровый карез был обнаружен в северной части Мес-Айнака — вероятно, он входил в целую сеть каналов. Видимо, постепенное обезлесение обернулось сокращением осадков, что еще больше уменьшило и без того скудные запасы воды.
Нехватка воды в этом засушливом регионе остается проблемой и сегодня — это серьезное препятствие для разработки месторождения. В 2013 году афганская антикоррупционная организация Integrity Watch Afghanistan опубликовала отчет, в котором отмечалось: жители деревень в окрестностях Мес-Айнака жаловались, что после предварительного бурения скважин уровень грунтовых вод понизился более чем на два метра. с Но пока над Мес-Айнаком нависла другая опасность: скорость, с которой продвигаются раскопки, грозит намного опередить возможности складирования и охраны всего, что выходит на свет из-под земли. «Копать легко, — говорит Омар Султан, бывший заместитель министра культуры Афганистана и археолог, учившийся в Греции. — Трудно охранять».
Больше тысячи самых важных находок отправилось прямиком в Национальный музей Афганистана в Кабуле. «К сожалению, мы не можем принять все артефакты, — сетует Омар Хан Массуди, много лет занимавший пост директора музея. — Для них не хватит места».
Пока тысячи древностей из Мес-Айнака, не попавшие в музей, поместили во временные хранилища на территории комплекса и в его окрестностях. Большинство из них еще не рассортировано и не исследовано. Массуди и Султан планируют когда-нибудь открыть местный музей, но в более реальной перспективе — музей виртуальный и онлайн-реконструкция, чтобы с началом добычи медной руды память о Мес-Айнаке не канула в Лету.
Из года в год несколько сотен человек получают по местным меркам неплохие деньги за то, что ворочают землю кирками, лопатами и совками или выполняют другую черную работу на раскопках. Но «если сидишь без еды и без денег, если у тебя дети голодные, сделаешь все что угодно, — говорит Хабиб Рахман. — Может, и к талибам уйдешь. Они зарплату платят». В 2001 году Хабиб, 42-летний отец семейства, потерял ногу, подорвавшись на пехотной мине, когда пас коз. Теперь он ковыляет на костылях из своей горной деревни два часа в один конец, чтобы промывать осколки керамики в Мес-Айнаке.
Жизнь местных афганцев вроде Рахмана — жизнь, полная невзгод и лишений, — в ближайшем будущем вряд ли изменится к лучшему. Не ощущая своей причастности к культуре до исламского периода, многие испытывают противоречивые чувства к тому богатому историческому прошлому, которое при их непосредственном участии восстает из небытия. Масла в огонь подливают и талибы, угрожая рабочим и обвиняя их в пропаганде буддизма. Но, вопреки всему, творения рук человеческих, дошедшие до наших дней из далекого прошлого, пробуждают в людях восхищение. «Мои предки были мусульманами, — говорит 36-летний рабочий и ветеран афганской армии, назвавшийся Джаведом. — Но мы знаем, что по этой земле прошло много поколений разных народов. Когда я работаю, я думаю о том, что здесь была цивилизация, был завод, город, были цари. Да, и это тоже Афганистан».
Автор
Тема: ЖИЗНЬ ВОКРУГ НАС (Прочитано 142070 раз)
