ТРОФЕЙНЫЙ РАРИТЕТ
В конце лета или в начале осени на небезызвестной немецкой реке Эльбе танковый полк одной из гвардейских дивизий ГСВГ проводил практические занятия по преодолению танками водной преграды по дну, по относительному броду, что в народе называлось просто подводным вождением. В соответствии с документами, регламентирующими этот процесс, в целях обеспечения безопасности организовывалась эвакоспасательная служба. В ее состав, наряду с некоторыми другими подразделениями, тогда входил и разведывательно-водолазный взвод переправочно-десантной роты отдельного инженерно-саперного батальона дивизии.
Вася Иванов, назовем его так, не первый год командовал этим взводом и имел достаточный опыт эвакоспасательных служб. Была у него на этот и не только на этот случай одна вещь, абсолютно незаменимая в его работе, – подводный фонарь непонятного, но импортного производства. Весьма потертый, так что, вполне возможно, им пользовались еще в вермахте.
Это была довольно компактная по тем временам, но дававшая очень хороший свет вещица, питавшаяся от трех батареек типа «Марс». В противоударном резинометалическом корпусе с какой-то стертой надписью, но еще читаемыми 25 или 2,5 атм, что позволяло использовать замечательное изделие как минимум на глубине 25 метров. Для пущей сохранности оно было снабжено специальным кожаным тренчиком, регулируемым по длине и застегивающимся на запястье. И, что самое необычное для наших вооруженных сил того времени, – фонарь имел камуфляжную раскраску, потрепанную временем, но еще отчетливо видимую. Существовало несколько версий появления его у Иванова, но ни одна из них не влияла на тот факт, что в то лето или осень начала 80-х годов именно Василий являлся обладателем того замечательного водолазного фонаря.
Подготовка к подводному вождению шла своим чередом. На пологом, специально оборудованном берегу Эльбы шло обустройство палаточного городка и парка для стоянки техники. Танкисты готовили к герметизации учебные машины, саперы и прочие занимались своими спасательными средствами. Где-то рубились дрова для походной кухни, тыловики готовили пункты питания и снабжения ГСМ. Короче, все занимались своими делами, и, казалось, ничто не могло нарушить распланированный и размеренный ход событий, когда из офицерской палатки саперного батальона раздался не крик, а рев раненого динозавра (наверно, они так кричали, потому что в современной фауне подобного не встречается). В мгновенье ока в лагере стало так тихо, что можно было услышать писк комара на расстоянии тридцати метров, а шелест течения реки был сопоставим с грохотом набегающего девятого вала.
– Суки! Козлы безрогие! – Далее, как говорил классик соответствующего жанра, шла непереводимая игра слов на местном наречии.
– Кто здесь был?! – продолжал орать уже выскочивший из палатки Вася, держа свой волшебный фонарь над головой, словно факел с олимпийским огнем.
– Взвод, ко мне! – гаркнул он на выдохе. Те, кого касалась эта команда, бросились к своему командиру. Их движение вывело из оцепенения остальных, и лагерь вновь зашевелился. Все вернулись к своим делам. Впрочем, старший лейтенант Иванов так и не вывел на чистую воду «злодея», посмевшего прикоснуться к его фонарику, из-за чего в наверняка специальном стекле ровно по диаметру образовалась трещина. Она-то и стала причиной необузданного Васиного гнева, ибо делала невозможным использование фонаря по прямому назначению – под водой.
ЗАМПОТЕХОВСКАЯ СМЕКАЛКА
Василий распустил бойцов, обозвав мысленно себя мудаком за то, что оставил столь ценную и нужную вещь без присмотра. Еще раз выругался на свой счет за игнорирование армейской аксиомы, гласящей, что нет на свете такой вещи, которую бы не мог вывести из строя простой боец, сел на край палаточного каркаса и закурил. На запястье левой руки, как-то беспомощно, висел «раненый» камуфлированный фонарь.
К палатке стали подходить офицеры вместе покурить, выразить Васе свои искренние соболезнования. Брали в руки фонарь, рассматривали повреждение, многозначительно произнося «да…», «во, блин…». Один из танкистов-старожилов так вообще придал этому событию мистическую окраску.
– Сколько мы, Вась, с тобой здесь пересекались, раза четыре? И ты всегда с фонарем был? И все тогда нормально было. А сейчас… Хреновая примета.
– Да брось ты хрень всякую нести! Накаркаешь еще! Иди, бойцов пугай. Пусть броню лучше герметизируют, а то без фонаря саперы, если что, не вытащат! – зацыкали на него стоящие полукругом офицеры, думая про себя, не дай Бог, действительно накаркает, и, шутя, стучали себя костяшками пальцев по головам.
Вдруг сзади послышался полный веселья и оптимизма голос, совершенно не соответствующий текущему моменту:
– Ну, что тут у вас? – улыбаясь, поинтересовался зампотех ремроты – старший лейтенант в сдвинутой на затылок полевой фуражке с ослабленной пружиной.
– Ну-ка покажи, Вась, чо там с твоим агрегатом случилось, – протянул он руку.
Василий послушно передал ему фонарь. Старлей повернул его стеклом вверх, провел пальцем поперек трещины и, вновь неожиданно весело для присутствующих, выпалил:
– Ну, делов-то! Гондон одень, и нормалек!
– На голову себе его одень! – огрызнулся Вася.
– Да не, я серьезно, – не обиделся веселый зампотех. – Купи побольше размером, натяни на фонарь, сзади на узел завяжешь – и нормалек. Он же резиновый и герметичный. Ну, чуть тускнее будет светить, но будет же! А потом что-нибудь придумаешь, хоть, вон, со скафандра своего стекло приспособишь, – добавил старлей, кивнув на латунный водолазный шлем, торчащий из стоящего неподалеку ящика. Вася просветлел. Толпа одобряюще зашумела и закивала головами.
Через минуту ЗИЛ-131 с двумя офицерами в кабине уже выбирался на асфальтовую дорогу, ведущую в небольшую деревушку из 10–15 домов, но с двумя гаштетами (пивными) и небольшим магазинчиком. В нем продавали и продукты, и промтовары, и все остальное, что может еще понадобиться среднестатистическому деревенскому немцу.
ВОЕННАЯ ПРИЕМКА
– Guten Тag (нем. – «Добрый день»), – поздоровались офицеры, войдя в безлюдный зальчик магазина, пропитанный смесью аромата свежесваренного кофе с модным тогда в ГДР и присутствующим везде запахом дезодоранта «Зеленое яблоко».
– Tag (Добрый день – краткий ответ на приветствие), – приветливо ответила им из-за прилавка крупная, но довольно приятная шатенка лет тридцати и тут же, не снимая с лица улыбки, в силу природной вежливости и внимания к покупателю затараторила на немецком.
Из сказанного Вася, учивший немецкий в школе и в училище, а также уже не первый год находившийся в Германии, понял, что дама хочет помочь русским офицерам в выборе товара. И он, на автомате, как заправский полиглот, улыбнувшись еще шире, «выстрелил» на саксонском наречии известный в любом уголке ГСВГ вопрос:
– Haben Sie (У вас есть)… – и вдруг понял, что забыл, как правильно назвать по-немецки презерватив, но заминка была секундной и, не дрогнув ни единой лицевой мышцей, так же свободно добавил: – Kondoms.
– Oh, ja, wie viel? (О, да, сколько?), – еще приветливей обнажила красивые зубы немка, как бы радуясь, что, несмотря на утверждение советских руководителей о том, что в СССР секса нет, все же существуют нормальные люди, которым это дело не чуждо. Правда, она это знала и раньше. И сейчас, нахлынувшие воспоминания на мгновение придали ее лицу выражение блаженства.
– Drei, – отрубил Василий и добавил, подобрав нужное слово: – aber groessten (Три, но самые большие).
– Oh! – взглянув на него, радостно выдохнула немка, томно закатив глаза, вероятно, добавляя к не совсем еще покинувшим ее воспоминаниям какие-то новые фантазии. И с лукавой улыбкой, не исключающей возможности продолжения знакомства с советским офицером в других обстоятельствах, выложила на прилавок три пакетика с резинотехническими изделиями № 2 cамого большого размера, кокетливо придерживая их кончиками пальцев, – bitte (пожалуйста).
Иванов окинул товар скептическим взглядом, полным сомнения, что содержимое пакетиков может удовлетворить потребности его бесценного фонаря, и, дабы не платить лишнего, решил тут же проверить одно противозачаточное средство на предмет его соответствия. О чем незамедлительно предупредил продавщицу.
– Moment, Frau, Ich probiere diese (Минутку, фрау, я это примерю), – без запинки произнес он, кивнув в сторону лежащих на прилавке презервативов.
– Bitte? (здесь вопросительное: Повторите, пожалуйста) – посчитав, что не совсем поняла немецкую речь русского офицера и, уже улыбаясь немного натянуто, произнесла она, вопросительно глядя на Васю.
– Ich probiere, – более медленно повторил он и, решив, что удивление немки вызвано сомнением по поводу его платежеспособности, продолжил как можно вежливей и убедительней: – und zahle dann.
Произнося первую часть фразы, Василий непроизвольно похлопал себя ладонью левой руки чуть пониже пояса, что привело продавщицу в состояние, близкое к шоку: нижняя челюсть ее упала на прилавок, а глаза полностью лишились возможности двигаться и моргать, достигнув размера чайного блюдца. Она повидала в жизни немало, но чтобы так, в общественном, можно сказать, месте, примеряли презервативы, тем более такого непонятного размера…
Но дама все же нашла в себе силы прошептать:
– Was? (Что?).
Уловив неадекватность в поведении фрау, Вася стал догадываться, что его не совсем правильно поняли и решил немедля исправить ситуацию. Виновато улыбнувшись, он поднял полусогнутую левую руку и, изображая ей успокаивающий жест, подкрепил свои благие намерения устоявшимся немецким слоганом – kein Problem (Не беспокойтесь). Но тут же другим жестом правой руки попытался достать из-за пояса галифе, прикрытого черной ватной курткой БТ, злополучный водолазный фонарь с разбитым стеклом. И этим движением Василий окончательно «добил» восточно-германскую союзницу, которая, не дожидаясь показа, замахала руками, как мельничными лопастями, и, сопровождая движения непрерывными истеричными криками Nein! Nein! Nein!!! (Нет! Нет! Нет!!!), спряталась под прилавок.
Стоявший рядом офицер (мой товарищ, рассказавший эту историю, утверждает, что это был именно он) впал в приступ истерического смеха. Васю заклинило, но ненадолго. Поняв, в чем дело, он тоже дико заржал, выдавливая из себя чудом приходящие на ум правильные немецкие слова:
– Das ist elektrische Lampe (Это электрический фонарь), – обращаясь к засевшей под прилавком продавщице и потрясая в воздухе извлеченным из-за пазухи фонарем, произнес он.
Вероятно, подействовало, потому что на прилавок сначала легли ладони, потом показалось женское лицо с недоверчивой, вымученной улыбкой. Для ускорения развязки Василий сунул немке под нос фонарь, тыча в треснутое стекло указательным пальцем, поясняя, как мог:
– Lampe unterwasser. Glass kaput. Kondom… одеть… arbeitet (Фонарь под вода. Стекло разбито. Презерватив… одеть… работает).
Забыв глагол, Василий жестом показал, как одевают презерватив, вызвав у нее гомерический хохот, сопровождаемый восклицаньями облегчения – Oh mein Gott (О, мой Бог!) – и вытиранием слез радости, выступивших от смеха в уголках лукавых глаз.
Изделие № 2 старший лейтенант Иванов все-таки купил, фонарь работал, и подводное вождение гвардейского танкового полка прошло в штатном режиме.
