Алексей Ягудин: Зал славы? Лет 15 назад я бы описался, но теперь — нет
Гостем редакции «Советского спорта» стал олимпийский чемпион по фигурному катанию Алексей Ягудин. Вышло отличное интервью.
«НЕ НАМЕРЕН ТЕРЯТЬ СВОЕ ЛИЦО И РЕПУТАЦИЮ»
— Сейчас вы комментируете на ТВ все крупнейшие турниры. Хотя еще год-два назад было впечатление, что вы сосредоточились на другой роли — ведущего, шоумена.
— У меня в принципе не было планов становиться комментатором. Не то чтобы боялся, но думал: «Это ж сколько часов надо говорить о фигурном катании?!» Тем более что я в какой-то момент от него вообще отошел. Не было желания следить за всеми турнирами. Если я дома — хорошо, посмотрю. Но если пропустил — ничего страшного. Не искал видео в интернете. Но потом пригласили комментировать Олимпиаду в Пхенчхане — это было женское катание — и вдруг понравилось. Когда в следующем сезоне Первый канал предложил комментировать сразу несколько турниров, я согласился. Даже заранее оговаривал с организаторами других мероприятий: вот в эти дни я не могу, еду на этап Гран-при или чемпионат мира.
— В апреле вы открыли школу для фигуристов в Минске. У Евгения Плющенко тоже есть школа — в Москве. Ваше соперничество продолжается?
— Эту тему уже так заездили… Поймите, мы живем в разных направлениях, мы абсолютно разные, у нас разный круг общения. А все опять вспоминают то, что было миллиард лет назад. Хотя, с другой стороны, может, и хорошо. Значит, это было ярко, раз так запомнилось. Но со школой у меня точно не было мысли — мол, у Жени есть, давайте тоже сделаем. Просто будет здорово, если и у Плющенко будут хорошие спортсмены, и у Ягудина. Будут ли они бороться друг с другом? Поживем — увидим. А то открываешь интернет, а там снова: «Ягудин против Плющенко». Или вообще «С кем спал Ягудин?» Ну, надоело! Реально: скоро помирать, а нам никак не дают покоя.
— Вы часто говорили, что не хотите быть тренером, и вдруг открываете школу.
— Да я и сейчас говорю, что я не тренер. Когда езжу в Минск, то обязательно провожу тренировки, сборы, но превращать это в ежедневную рутину не хочу. Для меня важно выстроить систему, которая приносит видимый результат. Когда мы в минской школе проводили первое родительское собрание, то сказал: мы будем работать жестко. Не ждите такого, чтобы, мол, ваш ребеночек такой замечательный, не хочет чего-то делать, ну и не надо. Я не намерен терять свое лицо и репутацию. А деньги могу зарабатывать и в другом месте.
— А почему школа Ягудина — в Белоруссии, а не в России?
— Патриотизм тут ни при чем. Просто в Минске все решилось неожиданно быстро. К тому же, в организации помогло руководство страны и министерство спорта. Но насчет Москвы у меня тоже есть планы.
«ВСЕМ НУЖЕН ХАЙП»
— Что это за история была с «интервью про какашку»?
— Чемпионат России, мы комментируем и тут — звонок. Не помню издания. Мы раньше нормально общались, я давал комментарии, но в этот раз… Спрашивают: «Что происходит?» Я рассказываю, а мне в ответ: «Ну, это понятно, а скандал какой-нибудь есть?» Тут я не выдержал. Сказал, что они, скажем мягко, обнаглели, и бросил трубку. Хотя потом они извинились, и вопрос был снят. Что сказать? Всем нужен хайп.
— В сегодняшнем ажиотаже вокруг фигурного катания больше хорошего или плохого?
— Все-таки хорошего. Дебилов и ненормальных можно найти в любой сфере. Просто популярность фигурного катания зашкаливает, вот и число хейтеров тоже растет. Особенно у Загитовой и Медведевой. У них практически та же история, что и у нас с Женей в 2002-м. Только тогда СМИ были другие. Сейчас, в век интернета и гаджетов, информация распространяется в разы быстрее. А в остальном — все то же самое. Кто что сказал, кто куда посмотрел, поздравил ли Алексей Николаевич Мишин нас с победой, что ответили мы и так далее. Да поддержите вы спокойно и того, и другого! Плющенко и Ягудина, Медведеву и Загитову. Это же все наши победы! Хотя такие личные противостояния, конечно, еще добавляют популярности виду спорта.
«ОНИ ВЕДУТ СЕБЯ КАК ТРЯПКИ»
— Когда катались вы, наши мужчины доминировали в мире, а сильных девочек толком не было. Почему сейчас все стало наоборот?
— Это как в бизнесе: сегодня ты в плюсе, завтра можешь проиграть. Может, через какое-то время мы опять скажем: а где наши женщины-то? Куда делись? Хотя мне кажется, что российские женщины внутренне сильнее парней. Вот эта сила и пробилась наружу. С другой стороны, у Этери Тутберидзе есть два очень хороших мальчика. Один выступал у нас в шоу «Ледниковый период. Дети» и легко выиграл. Так что надо подождать — и мужчины вернутся.
— В чем корень проблем наших нынешних одиночников?
— Мне кажется, в психологии, в мозгах. Да, с самыми лучшими — Нэйтаном Ченом, Юдзуру Ханю — наши по мастерству даже рядом не стояли. Но сразу за ними — почему нет? В мировую шестерку или даже повыше. Коляда — наиталантливейший человек, у него есть все. Прыжки, вращения, скольжение. Нет только силы воли. Я не знаю, что с этим делать — в нашей стране советов каждый думает, что ему все известно лучше всех. Но они же ведут себя как тряпки. То он упал на Европе, с пальчиком у него беда, то еще что-то. Не представляю, как я бы упал и сказал: «Татьяна Анатольевна, что-то пальчик у меня болит, или костюм заело».
Черт возьми, вы же мужики! Это мужское одиночное катание! Нет, можно проиграть, но в борьбе. Когда ты сделал все — и все-таки оказался слабее. А сейчас… Японцы и американцы на разминке вообще не прыгают тройные, сразу начинают с акселя и четверных. А у наших все потихоньку. Двойной тулуп, потом тройные какие-то… По-моему, это бред.
— Вы можете представить, чтобы Медведева или Загитова жаловались на больной палец?
— В том-то и дело, что нет! Та же Загитова — она крутит все элементы. МнеТарасова и Мишин всегда говорили: «Крути до последнего». Сколько раз прыгал и думал: «Всё, сейчас разобьюсь». Но потом каким-то чудом выезжаешь. Просто бороться надо до конца. Мне пишут: «Ну вот, опять этот старик начал заливать про прошлое». А что делать, если настоящего нет?
— Вы и на ТВ не боитесь давать резкие оценки неудачам фигуристов.
— Я такой человек. Легко могу высказать свою точку зрения, а то и послать подальше. А что, надо говорить: «Какой замечательный чемпионат, все боролись, но вот так сложилось, давайте надеяться на лучшее»? Зачем? Мне ведь за парней наших очень обидно! Они не бездари, они могут, но… Ты выложись, даже упади, разбейся, только покажи характер. Нет, мы делаем бабочки, как девочки катаемся. Хотя у девочек, как мы говорили, бабочек-то и нет.
«ТАНЦЫ — ЭТО ВЗРЫВ МОЗГА»
— Чего вы ждете от нового сезона?
— Последний чемпионат мира меня поразил. Не думал, что могу получить такое удовольствие от танцев на льду. Степанова/Букин, Синицина/Кацалапов, вся последняя разминка, — просто слов нет. Это какой-то взрыв мозга! Я достаточно спокойно реагирую на многое, то там я плакал, не мог толком говорить. И то же самое с парным катанием, не говоря уж об одиночном. Чен, Ханю — это просто боги! И, поверьте, ни одна телетрансляция не может передать этих эмоций. Только там, на арене, ты чувствуешь невероятные адреналин и энергетику.
Что касается осени, это будет жутко интересно. У женщин приходят такие юниорки, что более взрослым придется тяжело. Знаете, я думаю, что основная борьба все-таки будет через два года, перед Олимпиадой. А сейчас молодые будут приспосабливаться. Одной техникой им всего не взять. Нужен артистизм, и он появится, только не сразу. Вот тогда действительно может наступить «смерть», для остальных, для «взрослых», но, если ещё и юниорки «доживут».
— Многие призывают повысить возрастной ценз. Мол, сейчас вчерашние чемпионки уже в 17 лет становятся «пенсионерками» с кучей травм.
— А что делать? Фигурное катание всегда было молодым видом спорта. И по поводу травм: у нас говорят: если ты проснулся и у тебя ничего не болит — значит ты труп. Я против повышения возрастного лимита. Зачем искусственно сдерживать развитие? Это как строить преграды для воды — она все равно пробьется. Если кто-то в 15 лет делает несколько четверных, за это насильно держать его в клетке?
— В этом сезоне правила поменяли. За падения, например, стали жестче наказывать. Как вам?
— Пусть меня опять обругают, но я за старую систему судейства. С 5.9 и 6.0. Там было понятно, что этот поставил столько, а тот — столько. А несправедливость была, есть и будет всегда, такой уж это вид спорта. Мы не соревнуемся на время, не прыгаем в длину.
У нас «нравится не нравится». Раньше было 9 судей и для победы требовалось, чтобы тебе ее отдали пятеро. То есть больше половины. Теперь же в основном решают три человека. Не те, кто ставит «плюсы» и «минусы», а те, кто назначает уровни. От них очень многое зависит.
— Сейчас в мужском катании доминируют фигуристы азиатского происхождения — Чен, Ханю, Уно. Это не случайно?
— Они пониже ростом, более мягкие и прыгучие. С кривыми ножками, как я. С такой комплекцией удобнее кататься. И, конечно, все они трудоголики, их не нужно подгонять. А нашим требуется палка. Эта лень мешает добиваться результата. Только у нас можно услышать от фигуриста, который провалил короткую программу: «Что-то жарко во дворце, я сильно вспотел». Вместо того чтобы сказать: «Я обос… ся».
— У вас в телешоу «Ледниковый период» было несколько партнерш — например, Валерия Ланская, Мария Кожевникова. Как это происходит: вам говорят, вот есть такие-то девушки, выбирай?
— Нет, там все проще. Илья Авербух знает, какого я роста. Катя Стриженова вот, например, каталась с Алешей Тихоновым. Ну как бы я катался с ней? Она и повыше, и покрупнее. Партнеры подбираются по росту и комплекции, чтобы пара гармонично смотрелась.
— А как первое знакомство с партнершей происходит?
— В принципе я знал каждую из них. Был год, когда мы танцевали по очереди: неделя на паркете — неделя на льду. Маша Кожевникова на катке сразу заявила: «Носи меня на руках!». Я говорю: «Маша, здесь кататься надо, это лед». — «Я ненавижу твой лед, возьми меня в поддержку и неси». На паркете ее не остановить было, ей нравилось. А лед тяжело давался. Делать нечего, пришлось носить на руках, — улыбается Алексей.
— Сейчас модно играть по ночам в хоккей. Вы играете?
— Нет. У меня ведь практически нет правой ноги. Колено на 99 процентов не работает. И не хочу нагружать бедро (у Алексея — титановый протез тазобедренного сустава. — Прим. ред.) — сейчас, судя по снимкам, с ним все хорошо, но через энное количество лет его наверняка придется менять. Хотя многие фигуристы и правда таскают с собой на гастроли хоккейные сумки. Или с местными играют, или между собой. Наши мужики в коллективе Ильи Авербуха часто остаются после шоу и играют. Не понимаю, откуда у них эта энергия. Я лучше в ресторан схожу.
— Вы ведете телепередачу про животных. Смешные случаи на съемках были?
— Однажды по мне ползал енот. Он цеплялся коготками, тяжело было отодрать. Собаки писали-какали. Одна написала, а съемки подряд идут, пришла другая, учуяла и обделалась. Сидела семья, я вижу по лицам, что им уже тяжело выносить этот запах. Не вытерпели, говорят: «Можно здесь убрать?».
— Вы же сам — собачник.
— Мой йоркширский терьер пережил автокатастрофу, в которой погибла мама Тани (Тотьмяниной — жены Алексея. — Прим. ред.). Там же разбился померанский шпиц, он у Таниной мамы на руках сидел. А йорка Татьяне только-только подарили. Когда приехали полицейские и открыли дверь, он в лес убежал. Но потом вернулся. Умнейшее существо — вопреки мнению, что маленькие собаки тупые.
— У вас же не одна собака?
— Вторая — бигль. Мы в семье так договорились: как родится вторая дочка, заведем второго пса. Конечно, бигль — это сумасшедший дом. Он поел уже несколько дорогих туфель Тани. Причем мы не понимаем, как он лапой открывает дверь в шкафу. Еще сгрыз массажный стол в питерском дворце «Юбилейный», диван в гостинице в Сочи. Плюс по мелочи — книги там, ремень. И сидит, хвостиком болтает, как будто ни при чем. Кстати, мы с Таней планируем третьего ребенка, и я надеюсь, что появится третья собака.
— У вас в 2008 году угнали «Порше Кайен», в нем была золотая медаль чемпиона мира. Нашли хотя бы что-то — машину или медаль?
— Ничего не нашли. Машину «типа нашли». Пригласили в полицию: «Мы вышли на след, она где-то под Питером, но у нас нет средств на командировку — не могли бы вы оплатить расходы?» Я решил: ну и бог с ней, с машиной.
— Медаль жалко.
— Совсем не жалко. Черт с ней!
— Как же так?
— Объясню. Года полтора назад звонят мне из Колорадо-Спрингс и сообщают, что я введен в Зал славы фигурного катания. Спрашивают: «Вы счастливы?» — «Ну, нормально, — отвечаю. — Ввели так ввели». Они: «Как же так, это ж такое достижение!» Я ответил: будь дело 15 лет назад, когда я этим жил, наверное, описался бы от счастья. А сейчас заботы другие.
У меня две дочки, их нужно растить, дать образование. Ну и собаки, одна из которых жрет все подряд.
— Что ответили американцы?
— Удивились: «Очень странно». А из медалей у меня осталась олимпийская и одна из четырех золотых чемпиона мира. И то не знаю, где лежат. Остальные потерялись при переезде из Америки. После окончания карьеры я еще два года жил протоколами турниров, пересматривал свои выступления. И совершенно не представлял, что меня ждет и чем буду заниматься. Я ведь страшно любил соревноваться. Татьяна Анатольевна Тарасова говорила: «Вот Илья Куликникогда не любил соревноваться, а тебя не остановишь». Помню, как в олимпийский сезон вернулся после травмы — и поперся на Игры Доброй воли в Австралию. Татьяна Анатольевна меня отговаривала: «Потерпи!» Нет, все-таки поехал — и обделался там, хотя в итоге оказалось, что это к лучшему. Но это — тогда. А сейчас я не живу прошлым. Семья дороже олимпийских медалей. Еще важны театр, моя работа. Я не могу сидеть без дела, мне все время нужно чем-нибудь заниматься.
— Вы упомянули театр. Ваш коллега Алексей Тихонов делает карьеру актера.
— С большим уважением отношусь к Алексею. И вообще ко всем, кто не сидит, а что-то делает. Мы же с Лешкой вместе начинали у Ильи Авербуха, вместе потом ходили на кастинги. Я до сих пор болею театром — в двух антрепризных спектаклях сейчас задействован.
— За футболом следите?
— Конечно, я же из Питера. Болею за «Зенит». Но больше слежу за европейским футболом, там есть на что посмотреть.
— Вы все время порываетесь взять планшет и заглянуть в интернет. Зачем, если там вас постоянно ругают?
— Так на это мне наср… ть, делами просто занимаюсь.
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Алексей ЯГУДИН
Родился 18 марта 1980 года в Ленинграде.
Олимпийский чемпион 2002 года, четырехкратный чемпион мира (1998, 1999, 2000 и 2002 годы), трехкратный чемпион Европы (1998, 1999, 2002 годы), двукратный победитель финалов Гран-при, двукратный чемпион мира среди профессионалов, чемпион мира среди юниоров.
Введен в зал славы фигурного катания в США в Колорадо-Спрингс.
