В Кризисе принимали участие четыре ПЛ СФ. Правда, удачной операцию назвать трудно...
"Самой яростной, самой опасной схваткой советского и американского флота за все десятилетия «холодной войны» была та, что разыгралась осенью 1962 года. В ответ на морскую блокаду США Кубы Н. Хрущев приказал бросить в Карибское море подводные лодки. В случае перехвата советских судов, они должны были нанести по американским кораблям удар из-под воды.
Генсек и министр обороны полагали, что в зону конфликта ушли подводные атомные крейсера. Но единственный пока что на флоте атомный ракетоносец «К-19» находился после тяжелой аварии в ремонте, а все остальные атомарины только-только вводились в строй. Выбор пал на 4-ю эскадру дизельных подводных лодок в Полярном. А там нашли, что лучше всего к реальным боевым действиям готова 69-я бригада, точнее, ее ядро в составе больших торпедных субмарин «Б-4», «Б-36» «Б-59» и «Б-130» – «букашек», как называли их моряки.
Это была самая настоящая авантюра, вызванная обстоятельствами почти что военного времени: направить подводные лодки, приспособленные к условиям Арктики, в жаркие тропические моря. Еще ни одна советская субмарина не взрезала своими винтами глубины Бермудского треугольника, не бороздила Саргассово море, не форсировала забитые рифами проливы между Багамскими островами. Но самое главное, что и военная наша разведка не знала толком, какие ловушки противолодочной обороны США приготовлены на случай большой войны. Никто не знал, сколько противолодочных авианосцев и других кораблей бросит Пентагон на поиск советских подлодок. Шли в неведомое... Напрягало нервы и то, что впервые подводники брали с собой в дальний поход торпеды с ядерными зарядами (?) – по одной на каждую лодку!
В самый последний момент новоиспеченный контр-адмирал, командир 69-й бригады, слег в госпиталь. Его военный опыт четко просчитывал: шансов на успех нет. И тогда флагманом почти что обреченной четверки назначили капитана I ранга Виталия Агафонова.
Итак, за островом Кильдин подводные лодки погрузились и двинулись на запад походным строем.
И пошли корабельные лаги отсчитывать мили и моря. Сначала проскользнули незамеченными между самым северным мысом Европы Нордкап и норвежским островом Медвежий. Затем так же скрытно форсировали Фареро-Исладский рубеж. Наконец, вышли в просторы Атлантики и взяли курс на Бермудские острова.
Надвигался самый главный рубеж – между островом Ньюфаундленд и Азорским архипелагом. Здесь по морскому дну стекались тысячи километров кабелей, связывающих разбросанные по вершинам подводных гор гидрофоны-слухачи. Система «Цезарь» была приготовлена на случай большой войны в океане, и случай этот, посчитали американцы, наступил: систему ввели в боевой режим. Операторы сразу же засекли технические шумы в глубинах.
– Куда ни уйдешь – всюду тебя поджидают! – рассказывал бывший помощник командира «Б-36» Анатолий Андреев. – Мы даже стали думать, что в Главном штабе ВМФ засел шпион, который четко отслеживал все наши маневры.
Первым испил горькую чашу этого похода экипаж подводной лодки «Б-130». Ею командовал капитан II ранга Николай Шумков. В одну из сентябрьских ночей 1962 года, разрядив аккумуляторную батарею, субмарина всплыла в надводное положение. И сразу же на нее пошли со всех четырех сторон американские эсминцы, давно поджидавшие загнанную добычу.
– Срочное погружение! – скомандовал Шумков. – Все вниз!
Корабли неслись на всех парах с явным намерением таранить русскую лодку. От удара по корпусу спасли двадцать метров уже набранной глубины. Вой рубящих воду винтов пронесся над головами подводников... Срочное погружение лишь спасло от тарана, но не от глубинных бомб. Грохнуло справа, слева, над головой... Будь у Шумкова нервы послабее, он ответил бы на бомбежку торпедным залпом.
От взрыва одной из гранат заклинило носовые рули глубины. К тому же хлынула струя забортной воды в электротехнический отсек. Глубиномер показывал 160 метров, а до грунта – аж пять с половиной километров!
Корпус лодки звенел, будто по нему хлестали бичами. Эсминцы, нащупав ультразвуковыми лучами стальную акулу, взяли ее «в клещи». Шумков попытался вырваться из них на жалких остатках энергозапасов. Он приказал выключить электроплиты камбуза и уменьшить до предела освещение в отсеках. В душной жаркой полутьме застыли у приборов люди с полотенцами на шее. «Удивить американцев мы могли только одним, – рассказывал Шумков, – развернуться на циркуляции и рвануть в сторону Америки. Что мы и сделали...».
Эсминцы-охотники и в самом деле не ожидали этого. Полуживая «рыбина» вырвалась из сети гидролокаторных лучей и на пределе сил вышла из зоны слежения. «Б-130» уходила от преследователей со скоростью... пешехода. Знать бы Шумкову тогда, какой переполох вызвал его четырехчасовый отрыв на противолодочном авианосце «Эссекс». В воздух поднялись все палубные самолеты и вертолеты корабля. Эсминцы строем фронта бороздили квадрат за квадратом. Искали лодку всей мощью поисковой радиоэлектроники – под водой и над водой.
Шумков оглядел мокрые изможденные лица моряков. Заросшие черной щетиной, четвертые сутки они дышали не воздухом даже – чудовищным аэрозолем из паров соляры, гидравлики, серной кислоты и прочих аккумуляторных газов. Эта адская взвесь разъедала не то, что легкие – поролоновые обрезки, которыми были набиты подушки.
– По местам стоять! К всплытию! – скрепя сердцем, скомандовал Шумков.
Американские вертолетчики с напряжением следили, как в прозрачной синеве водной толщи смутно забрезжило длинное тело лодки. Она всплыла в позиционное положение. Эсминцы сразу взяли субмарину в тесное кольцо...
В Москву полетела неслыханная шифрограмма: «Вынужден всплыть. Широта... Долгота... Окружен четырьмя эсминцами США. Имею неисправные дизели и полностью разряженную батарею. Пытаюсь отремонтировать один из дизелей. Жду указаний. Командир ПЛ «Б-130». Этот текст радиотелеграфисты выбрасывали в эфир 17 раз. Американцы забивали канал связи помехами. Понадобилось шесть часов, чтобы Москва узнала о беде «сто тридцатки». С грехом пополам наладили один дизель и медленно двинулись на норд-ост – на встречу с высланным спасательным судном. Эсминцы сопровождали лодку до точки рандеву, пока не убедились, что ее взяли на буксир...
Через несколько суток участь шумковской лодки разделила и «Б-36», которой командовал бывалый подводник капитан II ранга Алексей Дубивко. Она почти что прорвалась в Карибское море и уже вошла в пролив Кайкос – главные ворота в гряде Багамских островов. Однако неожиданное распоряжение Главного штаба заставило ее выйти из пролива и занять позицию поодаль. Этот, до сих пор непонятный Дубивко приказ, навлек на «тридцать шестерку» позор принудительного всплытия. Все было почти что так, как у Шумкова. После двухсуточного поединка с кораблями-охотниками, полностью разрядив батарею, «Б-36» всплыла на радость супостату.
«Нужна ли помощь? – запросил по свотосемафору флагманский эсминец «Чарльз Сесил», не сводя с лодки наведенных орудий. «Благодарю. В помощи не нуждаюсь. Прошу не мешать моим действиям», – ответил Дубовко.
После совета в офицерской кают-компании командир, человек хитроумный от природы, составил себе план действий. Главная роль в нем отводилась гидроакустикам. В нужный момент, настроившись на частоту гидролокатора «Чарльз Сесила», они должны были забить его своими импульсами. Когда дежурная пара самолетов «Си Кинг» улетела заправляться на авианосец, а их сменщики еще раскручивали на палубе винты, Дубивко скомандовал: «Срочное погружение!» Никогда еще лодки не погружались столь стремительно. Дубивко круто изменил курс и поднырнув под флагманский эсминец. Затем «спикировал» на двести метров вниз и на полном ходу, описав полукруг, лег на обратный курс – прочь от Кубы. Все это время гидроакустики слепили экраны своих коллег-противников на эсминце. Так и ушли, вырвавшись из «акульей клетки»...
– Ну, теперь Кеннеди даст им деру! – радовались в отсеках.
Видимо, и в самом деле дал, поскольку американские противолодочники, озверев от выходок русских, вовсю отыгрались на третьей субмарине – «Б-59» (командир – капитан II ранга Валентин Савицкий). Она тоже была вынуждена всплыть – посреди поискового ордера в миле от авианосца «Рэндолф». В предрассветной темени на лодку спикировал палубный штурмовик «Треккер». Душераздирающий рев моторов, снопы мощных прожекторов оглушили и ослепили всех, кто стоял на мостике. В следующую секунду из-под крыльев самолета вырвались огненные трассы, которые вспороли море по курсу «Б-59». Не успели опасть фонтаны поднятой снарядами воды, как с правого борта пронесся на высоте поднятого перископа второй штурмовик, подкрепив прожекторную атаку пушечной очередью по гребням волн. За ним пролетел третий «Треккер», разрядив свои пушки вдоль борта беспомощной субмарины. Потом – четвертый, пятый... седьмой... десятый... двенадцатый...
Едва закончилась эта воздушно-огненная феерия, как к лодке рванулся эсминец «Бэрри», должно быть, полюбоваться произведенным впечатлением. С кормы, справа и слева подходили еще три его собрата.
– Чей корабль? Назовите номер! Застопорьте ход – запросы и команды неслись с «Бэрри» на русском языке. По-русски отвечал и Савицкий, направив в сторону эсминца раструб видавшего виды «матюгальника»:
– Корабль принадлежит Советскому Союзу! Следую своим курсом. Ваши действия ведут к опасным последствиям!
С антенны «Б-59» срывалась одна и та же шифровка, адресованная в Москву: «Вынужден всплыть... Подвергаюсь постоянным провокациям американских кораблей...Прошу дальнейших указаний». В эфире во всю молотили американские «глушилки». Только с сорок восьмой попытки (!) Москва услышала, наконец, голос Савицкого...
«Б-59» шла в окружении четырех эскадренных миноносцев. Единственное направление, которое они не могли преградить, это путь вниз – в глубину. Савицкого подстраховывал на подходе начальник штаба бригады капитана II ранга Василий Архипов. Вдвоем они продумали замечательный фортель...
...С мостика «Бэрри» заметили, как два полуголых русских матроса вытащили на кормовую надстройку фанерный ящик, набитый бумагами. Раскачав увесистый короб, они швырнули его в море. Увы, он не захотел тонуть. И бдительный эсминец двинулся за добычей. Когда дистанция между ними и субмариной увеличилась до пяти кабельтовых (чуть меньше километра), подводная лодка в три мгновения ока исчезла с поверхности моря! Нетрудно представить, что изрек командир «Бэрри», вытаскивая из ящика размокшие газеты «На страже Заполярья», конспекты классиков марксизма-ленинизма и прочие «секретные документы»!
Уйдя на глубину в четверть километра, Савицкий выстрелил из кормовых торпедных аппаратов имитаторы шумов гребных винтов. Так ящерицы отбрасывают хвост, отвлекая преследователей. Пока американские акустики гадали, где истинная цель, где ложная, «Б-59» еще раз изменила курс и глубину, а потом, дав полный ход, навсегда исчезла для своих недругов...
Только одна лодка «Б-4» из всего отряда – та самая, на которой находился комбриг Агафонов, – ни разу не показала свою рубку американцам. Конечно, ей тоже порядком досталось: и ее загоняли под воду самолеты, и по ее бортам хлестали взрывы глубинных гранат, но военная ли удача, а пуще – опыт двух подводных асов – Виталия Агафонова и командира, капитана II ранга Рюрика Кетова, уберегли ее от всплытия под конвоем.
В Полярный вернулись перед самым Новым годом. Вернулись все – целые и невредимые. Вернулись без единого трупа на борту, чего не скажешь об иных, куда более мирных «автономках». Встречали бригаду хмуро. Из Москвы уже приехали, как выразился один из командиров, «седые мужчины с большими лопатами – дерьмо копать». У комиссии из Главного штаба была одна задача: назначить виновных «за потерю скрытности». Лишь профессионалы понимали, какую беспрецедентную задачу выполнили экипажи четырех лодок. «Живыми не ждали!» – честно признавались они. Понимал это и командующий Северным флотом адмирал Владимир Касатонов, который-то и не дал на заклинание ушлым москвичам своих подводников. Более того подписал наградные листы на всех отличившихся. Но в Москве эти представления положили под сукно...
На десятилетия, как в недоброй сказке, была заколдована слава 69-й бригады дизельных подводных лодок Северного флота. Бесценный боевой опыт засекретили и хранили за семью печатями, доводя его до специалистов лишь «в части касающейся». Низкий поклон контр-адмиралу Георгию Костеву, который первым публично поведал о подвиге своих товарищей по оружию.
Национальный герой России (даром, что ей неведомый) капитан I ранга в отставке Виталий Наумович Агафонов живет ныне у черта на куличиках – на дальней окраине Москвы, за Выхино, на улице Старый Гай. Комбрига и его подводников американские телекомментаторы называли «пиратами Саргассова моря». Соседи Агафонова здорово бы удивились, если бы им сказали, что этот седенький божий одуванчик был когда-то главой «пиратов».
– Возможно, американцы и считали нас пиратами, – усмехается Агафонов, – но для кубинцев и для советского контингента войск на Кубе мы были прорывателями блокады, героями Карибского кризиса...
Вот, какие сложности, пришлось пережить нашим подводникам."
Автор
Тема: Слава Военно-морскому флоту! Всё про флот подводный и (Прочитано 56359 раз)
