Кое-что о блокаде Ленинграда.
"Российская Газета" описывает хронику блокады и цитирует свидетельства очевидцев тех страшных событий. Просчеты властей стоили Ленинграду сотен тысяч жизней: решение комиссии Госкомитета обороны о срочном ввозе продовольствия в Северную столицу в связи с угрозой осады было принято слишком поздно - лишь в конце августа. Кольцо вокруг Ленинграда замкнулось 8 сентября 1941 года, однако местные власти из трусости не докладывали об этом в Ставку, надеясь на помощь советских войск. О блокаде города не сообщалось и населению.
Знаменитая поэтесса Ольга Берггольц писала в те дни в дневнике, опубликованном лишь в 2010 году: "Жалкие хлопоты власти и партии, за которые мучительно стыдно... Как же довели до того, что Ленинград осажден, Киев осажден, Одесса осаждена. Ведь немцы все идут и идут... Артиллерия садит непрерывно... Не знаю, чего во мне больше - ненависти к немцам или раздражения, бешеного, щемящего, смешанного с дикой жалостью, - к нашему правительству... Это называлось: "Мы готовы к войне". О сволочи, авантюристы, безжалостные сволочи!"
К началу блокады в городе остались 2 млн 544 тыс. гражданского населения - вместе с жителями пригородных районов в блокадном кольце оказались 2 млн 887 тыс. человек.
В день начала блокады город бомбили, пожары пылали повсюду. Самый большой пожар в тот день возник на продовольственных складах им. Бадаева, где сгорела значительная часть имевшегося в городе продовольствия. Однако, отмечает "РГ", советская версия, что этот пожар и стал главной причиной голода, не соответствует действительности, поскольку запасов там было всего на несколько дней.
С 20 ноября ленинградцы стали получать самую низкую норму хлеба за все время блокады - 250 граммов по рабочей карточке и 125 граммов по служащей и детской. В ленинградском хлебе муки было 40%, остальное - жмых, целлюлоза, солод. Зимой 1941-1942 годов ленинградцы мерзли обогреваемых лишь "буржуйками" квартирах, где температура редко поднималась до плюсовой. С декабря 1941 года было отключено электричество, не работала канализация.
Однако, по воспоминаниям очевидцев, городское и областное руководство проблем с продовольствием не испытывало. Так, сотрудник столовой Смольного писал в дневнике, что в доме правительства "было абсолютно все, без ограничений, как в Кремле", в том числе фрукты, овощи, икра, пирожные, а молоко и яйца доставлялись из подсобного хозяйства во Всеволожском районе. Собственная пекарня выпекала разные торты и булочки. О пирожных вспомнил и ленинградский инженер-гидролог, который рассказал, как был по делам водоснабжения у первого секретаря Ленинградского горкома партии Андрея Жданова: "Еле пришел, шатался от голода... Шла весна 1942 года. Если бы я увидел там много хлеба и даже колбасу, я бы не удивился. Но там в вазе лежали пирожные".
О полноценном питании партийной номенклатуры писал в своих дневниках и сотрудник Смольного, инструктор отдела кадров горкома ВКП(б) Николай Рибковский. В декабре 1941-го он с удовольствием описывал свое меню: макароны или каша с маслом по утрам, первое и мясное второе на обед. Весной 1942 года Рибковский был отправлен "для поправки здоровья" в партийный санаторий и там продолжил описание своих трапез: "Каждый день мясное - баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса; рыбное - лещ, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, 300 грамм белого и столько же черного хлеба на день... и ко всему этому по 50 грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину... "
А голодающие ленинградцы той же весной собирали траву на городских газонах, чтобы готовить из нее разные блюда - салат из одуванчиков, суп из крапивы, запеканка из сныти.
Точное число жертв блокады до сих пор неизвестно. Согласно современным данным, от голода и болезней в осажденном городе погибли от одного миллиона двухсот тысяч до полутора миллионов человек.
