Найденная на теле убитого японца и обошедшая весь мир фотография, ставшая симовлом японских зверств: казнь австралийского сержанта Леонарда Стиффлита в октябре 1943 год.
Как и аборигенов, австралийцы иногда называли японцев "черными". Тем не менее, определение "желтый" было более привычным, чаще всего будучи частью презрительных кличек типа "мелкие желтые вонючки", "грязные желтые ублюдки", "мелкие желтые свиньи" и т.д.
Физическая нечистоплотность попадавших в плен японских солдат часто являлась основанием для еще одного оскорбительного термина - "грязные японцы".
Для австралийцев невысокие, грязноватые, желтые люди были "расово неполноценными". Командующий 7-й пехотной бригадой после победы над японцами в районе залива Милн (Новая Гвинея) доложил, что разгром врага стал "наиболее эффективным путем демонстрации превосходства белой расы".
Падение Сингапура и другие победы японцев в начале 1942 года придали расовой ненависти по отношению к японцам уровень истерии.
Австралийский солдат в письме домой в феврале 1944 года писал, что "японцы, еще остающиеся на Новой Гвинее и Новой Британии никогда не вернутся домой. Они будут сметены. Те, которых я видел, не представляют из себя ничего существенного. Они живут в грязи как свиньи, те которые не будут убиты, умрут от болезней".
Другой солдат вспоминал, что "японцы - словно умные животные с некоторыми человеческими чертами, но никоим образом не достигающими полного человеческого уровня, и мы именно так их и расценивали - как животных".
Высший офицерский состав поощрял подобное отношение к противнику. Генерал Блэйми в 1942 году говорил австралийским солдатам в Порт-Морсби, что японцы - "недочеловеческое зверье", а в начале 1943 года назвал японцев "занятной расой - помесью людей и обезьян".
Солдаты 9-й дивизии, переведенной из Африки на Новую Гвинею и готовившейся к боям против японцев в 1943 году, могли услышать на лекциях от обстрелянных в боях против японцев офицеров, что "японец - просто образованное животное".
Очевидно, это был существенный элемент "политработы", так как война в Северной Африке отличалась джентельменским отношением воюющих сторон друг к другу, и ее по сей день в Австралии часто называют "войной без ненависти". Поэтому солдат, прошедших бои в африканской пустыне, требовалось подготовить к новым реалиям.
Ветеран северо-африканской кампании рядовой Джон Батлер так написал о своем первом столкновении с противником: "Этим утром я наткнулся на голову хорошего японца - это был мертвец - такой же, как и проклятый бабуин; убивать этих отвратительно выглядящих животных - даже не убийство".
Двумя месяцам позже он писал о раненых австралийцах, что их вывели из строя "недочеловеки, полуобразованные бабуины". В ходу было выражение "хороший японец - это мертвый японец".
Физическое отвращение к японцам было присуще не только рядовым. Офицер-медик в конце 1942 года так описал свое первое столкновение с японцами:
"Я не хочу, чтобы это приняли за преувеличение, пропаганду или призыв к общественному мнению, но должен честно сказать, что никогда не видел чего-то более отвратительного, чем эти подобострастные, жалкие, изможденные люди. "Они выглядят как животные," - сказал священник. Другие уподобляли их отвратительным насекомым или паразитам".
Еще один солдат так описал пленных японцев в письме домой из района Тропы Кокода: "Между двумя крепкими, вымазанными в грязи охранниками стоял засаленный, раболепный японский пленный, казавшийся всем ссохшейся обезьяной-недомерком".
енависть к японцам, разумеется, базировалась не только, и, вероятно, не столько на расовых предрассудках. Враждебное отношение к японскому милитаризму набирало обороты еще до войны, когда общественному мнению стали известны факты превосходящего, по тем временам, все мыслимые пределы поведения японских солдат в оккупированной части Китая.
О том, что из 20000 попавших в плен австралийцах бесследно изчезнет не менее трети страна узнает только в 1945 году. Австралийцам еще предстояло узнать о бесчеловечном отношении к военнопленным и обращенным буквально в рабов мирным жителям оккупированых стран, работавшим на строительстве железной дороги Таиланд-Бирма, где погибло не менее 100-120 тысяч человек.
Но и на Новой Гвинее японцы почти столь же безжалостно относились к местному населению: жестокость и садизм по отношению к коренным жителям острова были повсеместными, убийства и изнасилования происходили на каждом шагу.
На Новой Гвинее в почти партизанских условиях ведения боевых действий при быстро перемещавшейся во всех направлениях линии "фронта" австралийцы вскоре убедились, что поведение японцев по отношению к пленным действительно бесчеловечно.
Они повсеместно натыкались на трупы расстрелянных, а чаще убитых штыком в грудь пленных. Бывало, австралийцы находили изрубленные на куски мечами и даже сожженые трупы своих соотечественников.
Примечательно, что один из редких пленных японцев так прокомментировал зверское отношение к пленным: "С австралийцами жестоко обращались по приказу офицеров и пытали их для того, чтобы японские солдаты не сдавались из страха испытать на себе те же жестокости, которые совершались по отношению к австралийцам".
Тяготы войны на Новой Гвинее, плохое снабжение японских войск продовольствием, привели к голоду среди японских солдат. В нескольких случаях в период боев на Тропе Кокода австралийцы находили трупы своих солдат, у которых были отрезаны куски плоти.
По-видимому, нет ничего удивительного в том, что австралийцы часто расправлялись с пленными. Ветераны боев на Новой Гвинее признают это сейчас в телевизионных интервью.
Поведение японцев было, с точки зрения австралийцев, вероломным и лишенным всякого рыцарства. Японцы без промедления стреляли в санитаров, выносивших с поля боя раненых (в Северной Африке об этом речь даже не шла), а их летчики беспощадно бомбили и обстреливали полевые госпиталя.
Ненависть и презрение к японцам со стороны австралийцев часто усугублялись простым непониманием мировоззрения противника. Австралийцам претил фанатизм врага, его безразличное отношение к собственной жизни и готовность умереть в любую минуту. Белому человеку, которого учили сражаться за свою жизнь, воевать, чтобы выжить, это было непонятно.
Самоубийственные штыковые атаки, когда шансов победить или выжить уже не было, харакири, массовые самоубийства в безнадежных ситуациях - все это, с точки зрения австралийцев не заслуживало уважения - их письма, дневники и воспоминания полны таких характеристик, как "сумасшедшие... фанатики... тупые ублюдки... не могу понять, то ли японцы фанатически храбры, то ли тупы до идиотизма".
Австралийцы просто не могли понять, что код чести японского солдата включал такое понятие как "долг весомее, чем гора, а смерть легче, чем перо".
Один австралийский солдат вспоминал, что как-то уже после того, как его рота захватила высоту, они еще долго отстреливали японцев, пытавшихся вскарабкаться на нее, хотя то, что гребень был в руках противника, уже не могло вызывать сомнений: "Или у них не было мозгов, или они просто... пытались выполнить приказ, невзирая на обстоятельства. Эта неспособность поменять планы и приспособиться к изменившейся ситуации была кардинальной слабостью японцев".
Другой солдат вспоминал, что они установили пулемет для обстрела тропы, которую японцы использовали для снабжения своих войск, и японцы день за днем пытались продвинуться по этой тропе.
Австралийцы либо хохотали до упаду, либо теряли дар речи от изумления, когда видели, что японцы идут и идут вперед под огнем, не обращая внимания на горы трупов!
Австралийский подполковник Робсон дважды отказался принять от японского генерал-майора Уно самурайский меч в знак капитуляции, вынудив его положить меч на землю. Борнео, 17 сентября 1945 года.
Япония к концу войны оказалась в плотной блокаде американского подводного и надводного флота. Для сухопутной армии это означало катастрофу.
Командованием Императорского флота не была предусмотрена система караванов для снабжения войск, действовавших в Китае, Индокитае, островах Океании. Японцы предпочитали тратить ресурсы на строительство линкоров, которые с ростом эффективности авианосцев стали окончательно устаревать как тип боевых кораблей.
В такой ситуации Генеральный штаб Японии приказал войскам перейти на самообеспечение, то есть откровенно бросил на произвол судьбы.
Это означало не только отказ в снабжении продовольствием и амуницией - боеприпасы в отдаленные гарнизоны тоже переставали поступать. О подкреплениях речи больше не шло.
В такой ситуации изъятие продуктов у местного населения стало основным источником продовольствия. Во многих регионах пленные, и без того страдающие от японского расизма, оказались без пропитания.
К концу войны каннибализм среди японских солдат стал едва ли не обычным делом. Офицеры на отдаленных театрах военных действий призывали своих солдат употребл*ть в пищу только убитых врагов.
Так как японцы на тихоокеанских островах перешли к тактике партизанской войны, то создавались специальные "группы охотников", целью которых была собственно охота на вражеских солдат и местных жителей.
В Новой Гвинее у японских солдат появилась деление человеческой плоти на белую и черную "свинину". Под первой понимались американцы и австралийцы, под второй - азиаты. Хотя употребление в пищу своих боевых товарищей строго запрещалось, подобные случаи задокументированы японскими офицерами на Филиппинах.
Истощенные голодом японцы ели трупы поверженных врагов. Если же им не удавалось поймать вражеского солдата или местного жителя, то поедали и своих. Задокументирован случай каннибализма на архипелаге Тититзима, когда японцы убили и съели восьмерых сбитых американских летчиков. Из ряда ему подобных он выделяется тем, что в "трапезе" принимали участие не только офицеры, но и генерал с адмиралом.
В 1946 году под суд по этому делу попали 30 человек. Пятеро из них были повешены: генерал Татибама, адмирал Мори, майор Матоба, капитан Иси и врач Тераки. Интересно, что статья за каннибализм в международном праве отсутствует. Людоеды были осуждены за "препятствование почетному захоронению".
Из оспоминаний индийского военнопленного Ленса Наика Хатам Али, попавшего в плен на Новой Гвинее: "Японцы начали выбирать заключенных. Каждый день солдаты убивали и съедали одного заключенного. Я сам видел, как это происходило. Около 100 заключенных были съедены...".
Но новая политика японских властей по отношению к снабжению своей армии имела и куда более масштабное последствие, чем каннибализм.
Из-за реквизиции практически всего продовольствия на нужды японской армии в Индокитае, Голландской Ост-Индии и Филиппинах среди местного населения начался голод, число жертв которого продолжает вызывать споры. Во Вьетнаме жертвами массового голода стали два миллиона человек.
В результате в конце Второй мировой войны резко возрос авторитет коммунистического антиколониального движения "Лига независимости Вьетнама" (Вьетминь) под руководством Хо Ши Мина.
Так как Рузвельт не был заинтересован в возвращении колоний европейским странам, американское Управление стратегических служб начало массированное снабжение Хо Ши Мина оружием, что в свете последующей истории взаимоотношений США и Вьетнама выглядит курьезно.
Среди многочисленных преступлений Императорской армии трагедия японских гарнизонов, оставленных без снабжения, продолжает оставаться одной из самых малоозвученных в дискуссиях о последствиях Второй мировой войны.
Соседи Японии упрекают ее в организации массового голода. Но сам японский Генеральный штаб ни во время, ни после войны не принес официальный извинений своим гражданам за лишение армии снабжения в конце Второй мировой войны.
+++++++++++++++++++++++++
К 1945 году, когда Япония готовилась капитулировать, лейтенант Хироо Онода получил приказ от генерал-лейтенанта Сидзуо Ёкоямы, в котором тот вводил категорический запрет на самоубийство и велел ждать подкрепления и стоять до конца, сколько бы времени на это ни потребовалось.
Со временем Онода начал убивать людей, которые случайно забредали в леса, принимая их за шпионов. До 1959 года японского лейтенанта так и не удалось найти, и его объявили погибшим.
Лишь в 1974 году японский студент Норио Судзуки нашел лейтенанта, который отказывался возвращаться в цивилизацию, ссылаясь на то, что не получал соответствующего приказа от своего руководства.
По такому случаю на Филиппины выехала японская делегация, в составе которой был бывший командир Оноды, сумевший убедить лейтенанта сложить оружие, после чего самый верный из японских солдат официально сдался президенту Филиппин Фердинанду Маркосу, который согласился помиловать его.
Кадр из к/фТихий Океан
